Предисловие редакции

Имеет ли Россия право на светскую духовность?

И снова ты пред взором видящим,
О Вифлеемская Звезда,
Встаешь над станом ненавидящим
И мир пророчишь, как тогда:
Вячеслав Иванов

В последнее время все чаще встречается мнение, что кризис, переживаемый Россией, имеет духовную подоплеку. Одно из наиболее ярких проявлений этого кризиса связано с взаимоотношениями Русской Православной церкви и тех движений и организаций, которые представляют собой внецерковные, светские формы духовности. С самого начала непрочные, эти взаимоотношения резко обострились после решения архиерейского собора 1994 года об отлучении различных учений и направлений, перечисленных в соборном уложении. В список тоталитарных сект и темных, враждебных христианству организаций, попало рериховское движение, причем, по мнению людей с самыми разными взглядами, совершенно безосновательно. Конфликт протекал бы куда более мирно и, возможно, был бы исчерпан, если бы все ограничилось решением собора, однако отдельные представители церкви с ее благословения развернули беспрецедентную травлю рериховского движения. Особую роль в этой кампании сыграл двухтомный труд диакона А.Кураева "Сатанизм для интеллигенции: о Рерихах и Православии" (1996), задним числом подводящий теоретическую базу под решение собора и преследующий цель исключить рериховское движение (и наследие семьи Рерихов в целом) из культурного, а, по возможности, и из правового пространства.

Двухтомный опус содержит две взаимоисключающих посылки - с одной стороны, в нем говорится о желании полемики и даже диалога с рериховскими организациями, которые от этой полемики якобы уклоняются, с другой стороны, то же рериховское движение совершенно безапелляционным тоном, не терпящим никаких возражений, отождествляется с нелегальной тоталитарной сектой антихристианского характера. И, конечно, вторая тенденция перевешивает, ибо приговор вынесен же с первых страниц книги, а последующие 1000 (!) страниц направлены на поиск изощренных доказательств предъявленного обвинения. О какой полемике, предполагающей элементарную добросовестность в изложении логики оппонента, может идти речь в условиях, когда идеологический приговор уже вынесен. При этом диакон с прямо-таки подкупающей искренностью призывает к диалогу, таким, к примеру, образом обращаясь к журналу "Мир Огненный" (ныне журнал "Новая Эпоха"):

"Поясню, почему я ожидал рериховской реакции на мою книгу. Теософия призывает к диалогу разных мировоззрений, к сопоставлению разных традиций, свободно-критическому взгляду на устоявшиеся авторитеты. Ничего против этого я не имею. Однако, по моему пониманию, расслышать другого человека, вести с ним диалог не означает слышать в его словах лишь то, что согласно моим убеждениям. Понимающий взгляд - это взгляд, который умеет замечать инаковость, взгляд, который не выстраивает всех в одну шеренгу, который замечает реальное многообразие мира, людей, культур, верований". (Интернет. - Ответ на статьи Г.Ф.Чечехиной "Лебединая песнь дьякона Кураева" и Н.Е.Самохиной "Добро с когтями" // Мир Огненный, #4(15), Рига, 1997).

Кажется, здравый, рассудительный тон. Но вспомним, каковы предпосылки. О каком диалоге или дискуссии может идти речь в заведомо неравных условиях, когда по одну сторону дискуссионной трибуны (похожей скорее на скамью подсудимых) находится институт Церкви (в лице, прежде всего, о.диакона) чуть ли не в ипостаси общественного суда, а по другую - собственно общественные организации со старательно приклеенным (стараниями, преимущественно, того же о.диакона) ярлыком сатанистов. В чем и кого могут убедить сатанисты (!) со своего отведенного им места?! Думается, именно по этой причине у многих последователей рериховского движения не было никакого желания вступать в полемику с таким изначально предвзятым критиком. Они ясно видели, что самому дьякону, несмотря на многочисленные декларации, нужна отнюдь не серьезная и честная полемика, а новая информация и повод для дальнейших разгромных интервью, статей и книг. Зачем же проявлять интеллектуальный альтруизм по отношению к недобросовестному идейному антиподу - пусть ищет все недостающие аргументы самостоятельно.

Именно этот факт лежит в основе такого, на первый взгляд, странного поведения рериховских кругов, не спешащих ввязаться в бой с носителями явной клеветы. Любая честная и непредвзятая полемика, а тем паче серьезная дискуссия в подобных условиях невозможна, а возможна она лишь при безусловном и официальном снятии жупела сатанизма, которым продолжают пугать неискушенную в тонкостях подобных ситуаций общественность ретивые поборники православного самосознания. Особенно возмутило многих рериховцев обвинение в антихристианстве. Десяткам тысяч людей, читавших книги Живой Этики и с симпатией относящихся к рериховским идеям, и, тем не менее, не перестающих считать себя православными и посещающих церковь, было очень неприятно, да что там, больно сталкиваться с агрессивными обвинениями в антиправославности и даже в сатанизме. И все это только за их увлечение философией Рериха! Почему же не трогают тех, кто увлекается философией отлученного в 1908 году Льва Толстого или не отлученного, но высказывавшего явно еретические вещи, русского мыслителя Николая Федорова, не говоря уже о книгах основателя антропософии Рудольфа Штайнера? Почему из всего списка отлученных от церкви на соборе 1994 года именно рериховцам было уделено главное внимание в последующей травле? Уже в этом следовало бы разобраться. Впрочем, нельзя сказать, что со стороны рериховского движения не было попыток объясниться и защитить доброе имя семьи Рерихов. Другое дело, что далеко не все они были удачными, ибо незнание языка самой православной традиции представляется серьезной проблемой самого рериховского движения. (Впрочем, незнание это обнаруживают и сами православные, и не только миряне, но и те, кому по духовному сану уж положено знать всю глубину этой традиции. Что уже говорить о рериховцах!)

Но тем не менее были и вполне удачные попытки! Однако все эти статьи не оказали должного воздействия ни на сам источник клеветы и фальсификации (что, впрочем, невозможно по определению), ни на широкие массы людей, которые были свидетелями и даже невольными участниками конфликта. Подобная ситуация сложилась прежде всего потому, что ответ на клевету шел из другой системы взглядов, из иного духовного направления. Можно было бы бесконечно опровергать и разоблачать фальсификации и подтасовки оппонента, но для большинства людей это могло выглядеть как очередное выяснение отношение между двумя конфликтующими системами духовности. Поэтому мечталось о том, чтобы критика прозвучала именно изнутри православия. И вот, наконец, эти мечты сбылись, - перед нами долгожданная и, на наш взгляд, интересная и значительная работа на данную тему: "Звезда волхвов, или Христос в Гималаях".

Об успехе первого издания этой книги, осуществленного в октябре 1998 года, говорит хотя бы тот факт, что, по некоторым сведениям, в Белоруссии, например, она помогла остановить наметившуюся кампанию антирериховских выступлений на самых разных уровнях. Письма в адрес редакции свидетельствуют, что книга помогла многим верующим православным людям по-иному взглянуть не только на деятельность Рерихов, их историческое значение для развития культуры страны, но и под иным углом зрения увидеть состояние современного православного сознания, глубже почувствовать его болевые точки, или даже точнее его болезни, и осознать вопрос о необходимости его скорейшего исцеления. Наконец, она помогла самим рериховцам ощутить всю глубину и сложность межконфессиональных и общественно-политических отношений, необходимость максимальной благожелательности в существующем режиме жесткого давления со стороны радикальной части недоброжелательно настроенных мирян и клира, как и помогла, с другой стороны, занять более принципиальную и патриотическую позицию в атмосфере быстро меняющейся общественно-политической ситуации.

Автор работы Ксения Григорьевна Мяло - известный культуролог, политолог, публицист, автор ряда работ на темы русской духовной традиции. Весьма примечательно и ценно то, что автор, хотя и симпатизирует рериховскому наследию, ни организационно, ни идейно не принадлежит к рериховскому движению и стоит на православных позициях. Не менее ценно и то, что автор вовсе не является неофитом в православии. Ксения Мяло - автор интереснейших работ: "Очерки паломничества по Святой Руси в образе и слове" (в соавторстве с фотографом С.Севостьяновым), "Между Западом и Востоком", получивших широкий и сочувственный резонанс, в том числе и в кругах православной общественности.

Известно, что открытия, в том числе и в гуманитарной сфере, нередко делались людьми, пришедшими из другой области. Не проводя каких-либо конкретных параллелей, можно вспомнить, например, Освальда Шпенглера, который, не будучи профессиональным историком, свежим взглядом смог увидеть и отразить в своем творчестве новый образ мировой истории. Подобным образом Ксения Мяло, прикоснувшись к вопросу о взаимоотношениях Рерихов и православия, увидела рериховское наследие с новой, несколько неожиданной стороны.. Вопрос об этих взаимоотношениях, а скорее даже укорененности Рерихов в православной культуре, во всей ее объемности и глубине, до сих пор всерьез не рассматривался или же подавался в заведомо негативном для Рерихов ракурсе. В лучшем случае большинством исследователей признается, что Рерихи действовали в лоне русской культуры. Работа обращает внимание на то высокое место, которое занимало православная традиция в культурно-духовном наследии Рерихов. Она напоминает нам, как много сделал Н.К. для православной церкви в деле расписывания храмов и восстановления икон. Как он старался, чтобы имя Сергия Радонежского было поднято в сознании русского народа на должную высоту. Ксения Мяло показывает, с каким трепетом художник относился к Иоанну Кронштадтскому, которого почитал за своего духовника и который в 1908 году, незадолго до смерти, при большом стечении народа напутствовал Н.К.Рериха словами: "Не болей! Придется для Родины много потрудиться". А признание Николая Константиновича в том, что он принимает и исповедует весь Символ Веры!

Один этот факт заставляет совсем по-иному взглянуть на деятельность художника по охране памятников культуры и на его публичную защиту православных храмов от разрушения в годы советской власти. Едва ли он, возвышая голос против осквернителей святынь, руководствовался одними лишь культурно-эстетическими соображениями. Достаточно вчитаться в его пронизанные болью и возмущением слова, чтобы понять - перед нами человек высокой огненной веры, которая вовсе не отрицает ортодоксально-канонические подходы, но вмещает их в себя. Силу вмещения Рерих продемонстрировал хотя бы тем, что ни разу ответно не выступил против православной церкви, несмотря на ожесточенные выпады иных ее представителей в свой адрес. Напротив, он имел контакты со многими деятелями зарубежной церкви, среди которых выделяются такие известные фигуры как митрополит Евлогий, митрополит Платон и священник Георгий Спасский... Какие основания посмертно отлучать от церкви человека, не сказавшего о православии ни одного дурного слова, исповедующего Символ Веры и в полном соответствии со словами апостола Павла подтвердившего свою личную веру многими добрыми делами во славу той же церкви? Только за увлечение восточной философией и духовностью? Но тогда, как убедительно показывает работа, следует отлучить от церкви целую традицию русских исканий, начиная от безымянных стихов и сказаний об индийском царстве (чего стоит один цикл народных преданий о "Голубиной книге", где взносится хвала царевичу Иосафу, т.е. Будде - в образе бодхисаттвы, чинное именование которого со временем исказилось в имени царевича) и кончая многими деятелями Серебряного века (Гумилев, Бальмонт, Мережковский, Волошин, Клюев), стремившихся найти истину в том числе и в глубинах восточной мудрости, и даже, как пишет автор, участниками русской августейшей экспедиции 1893 года. В книге Ксении Мяло, Рерихи предстают искателями, венчающими эту отечественную традицию поисков высшей правды на Востоке. Автор показывает, что благодаря творческому и духовному подвижничеству Рерихов был открыт принципиально новый путь освоения Востока, быть может, возможный только в России. Он совершенно отличается от западного подхода, проявляющего себя в трех наиболее характерных версиях:

1) полный духовный уход на Восток и растворение своей уникальности в восточной традиции;

2) использование элементов древних знаний в эгоистических и даже демонических целях, что характерно для арийского или фашистского "восточничества";

3) профанация глубинной мудрости Востока и ее подмена внешней экзотикой, как это распространено в либерально-американском "восточничестве", близком к Нью-Эйджу.

Необходимо сказать, что Рерихи решительно восставали против всего, даже отдаленно напоминающего Нью-Эйдж с его рекламно-коммерческим тиражированием псевдодуховной информации. Им, людям универсальной культуры и космического мироощущения, возросшим на почве русского православия, хотя и глубоко ассимилировавшим и восточную, и западную духовные традиции, претили такие формы освоения Востока, которые предполагали отказ от Родины и почвы. Даже в далеком и долгом гималайском уединении они, по свидетельству всех, кто их близко знал, оставались русской семьей, сохранившей национальные обычаи и привычки и соблюдавшей русские, в том числе и православные праздники. Эта верность русской духовной традиции проявлялась у них, конечно, не только в быту и частной жизни, но и в фундаментальных жизненных и творческих устремлениях. Почему же Рерихи устремились к освоению восточного духовного опыта? Означает ли сам факт подобного устремления разрыв с национальной духовной традицией?

К концу XIX века Россия, с глубокой древности связанная тесными узами с миром Востока, оказалась оторванной от сокровенной восточной мудрости. Главные эзотерические знания и учения Азии не были доступны для свободного изучения. Целый континент духовности, содержащий в себе огромные ресурсы, способные ответить на вызов времени, оставался неизвестным для России. Первой проложила дорогу к этому континенту Е.П.Блаватская. Однако ее сложные для восприятия труды, вышедшие на Западе на английском языке, продолжали оставаться для русского общества тайной за семью печатями. Назрела потребность в том, чтобы кто-то, сумевший проникнуть в "сердце Азии", сделал священные знания древности доступными и для России, и для всего мира. Такими людьми волею судеб и Провидения стали Рерихи. Они устремились на Восток, потому что остро чувствовали и понимали - мир необратимо изменился, и новые проблемы требуют новых духовных подходов. Как бы ни были велики достижения традиционных религий Запада, это не остановило движения мира в секулярном, светском направлении. Огромная часть человечества в XX веке просто перестала воспринимать религиозную лексику при объяснении мировых процессов. Но и чисто научная логика и логическое объяснение мира не решали мировых проблем, не давали ключей для проникновения в сущность вещей и не помогали людям стать лучше. Требовались иной язык, иная логика, иное объяснение жизни, основанное на синтезе знания и веры, восточного и западного подхода. Одна из граней миссии Рерихов как раз и заключалась в том, чтобы по-новому объяснить мир и указать пути его улучшения именно для этих людей. Необходимо было, чтобы кто-то отразил сложнейший процесс взаимопроникновения двух встречных потоков планетарной эволюции, которые Л.В.Шапошникова удачно определила как "одухотворение науки Запада и "онаучнивание" духовных достижений Востока". И опять-таки это было предназначено сделать Рерихам, продолжая традицию, начатую Е.П.Блаватской. Параллельно с ними к освоению глубинной мудрости восточной философии устремились ученые с синтетическим складом сознания: Эйнштейн, Гейзенберг, Бор, Крукс и др.

Работа Ксении Мяло на большом фактическом материале показывает, что, выполняя свою миссию, погружаясь в глубины восточной философии, Рерихи никогда не разрывали с православной традицией и русской духовностью. Они оставались верны христианской церкви, сохраняя особое памятование о Церкви небесной, отрицали механическое смешение духовных энергий, подчеркивали важность сохранения национальных традиций для успешного развития страны и нации. И в том же русле, русле верности христианским идеалам (как бы это ни резало слух иных священнослужителей), русле подлинного патриотизма и неподдельной любви к родине звучит в работе "Звезда волхвов:" другое имя - нашей великой соотечественницы Е.П.Блаватской, сегодня, наряду с Рерихами, отлучаемой от России и незаслуженно обвиняемой в космополитизме и отступничестве. И если имя Рериха, с его международным авторитетом и репутацией Деятеля Культуры планетарного масштаба, подвергается остракизму с некоторой оглядкой, то имя Блаватской уже прямо связывается с оккультными течениями самого сатанинского толка. Между тем, именно Блаватская, открывшая западной цивилизации сокровищницу восточной мудрости и сокровеннейших знаний, была приверженкой русского престола и русского православия. Именно в ее словах прозвучала пронзительная сила горестной утраты Россией Александра II в результате покушения народовольцев:

"Господи! Что ж это за ужас? Светопреставление, что ли у вас?.. Или сатана вселился в исчадия земли нашей русской! Или обезумели несчастные русские люди?.. Что ж теперь будет? Чего нам ждать?!.. О, Господи! Атеистка я, по-вашему, буддистка, отщепенка, республиканская гражданка, а горько мне! Горько! Жаль Царя-Мученика, семью Царскую, жаль всю Русь православную!.. Гнушаюсь, презираю, проклинаю этих подлых извергов-социалистов! <..> Пусть все смеются надо мной, но я, американская гражданка, чувствую к незаслуженной, мученической смерти Царя Самодержавного такую жалость, такую тоску и стыд, что в самом сердце России люди не могут их сильнее чувствовать <..> Не как русская подданная надела я траур, а как русская родом! Как единица многомиллионного народа, облагодетельствованнного тем кротким и милосердным человеком, по которому вся родина моя оделась в траур".

Прислали ей портрет царя в гробу.
"Как посмотрела я на него, - пишет она тетке своей Н.А.Фадеевой, - верь не верь, должно быть помутилась рассудком. Неудержимое что-то дрогнуло во мне, да так и толкнуло руку и меня саму: как перекрещусь я русским большим крестом православным, как припаду к руке Его, покойника, так даже остолбенела..." (В.П.Желиховская. "Радда-Бай. Правда о Блаватской").

И уже сегодня, в разгар вакханалии очернения имени Блаватской, когда одно упоминание о ней в положительном ключе может закрыть двери во многие культурные организации и общественно-политические структуры, Ксения Мяло написала такие вот проникновенные строки в статье "Восточное путешествие", напечатанной "Нашим современником" (#9/1999г.): ":Положа руку на сердце, скажите - неужели вас совсем не трогают, не волнуют такие, например, слова "язычницы" и "отщепенки", как она сама себя называла: "Не странно ли, что я, язычница, ненавидящая протестанство и католичество, как только дело дойдет до православия, так душу и тянет к русской церкви... А за торжество православной России, нашей церкви и всего русского отдала бы кровь последнюю..." Таинственна душа человеческая, и, думается мне, слова Христа о прощении многого за многую любовь, наверняка, можно повторить и тогда, когда речь идет о беззаветной любви к Родине, к России. И сегодня, когда она гонима, в унижении и упадке, разве не ощущается нами, независимо от ее духовных взглядов, естественной союзницей русская патриотка Е.П.Блаватская, у которой вырвались и такие столь созвучные нам ныне слова: "Господи! Хоть бы перед смертью увидеть Россию торжествующею над врагами!":" (с.177).

"Звезда волхвов:" опровергает тезис двухтомника "Сатанизм для интеллигенции", по сути дела запрещающий православному сознанию любить Восток и изучать его философско-духовные глубины. Она доказывает, что можно быть самым ярым восточником и вместе с тем оставаться русским православным человеком, конечно, не столько по букве, но в духе. Кстати, дореволюционная церковь позволяла человеку проявлять подобную духовную свободу и не пыталась отлучать того же А.С.Пушкина за известные стихи "Подражание Корану" - куда бoльшую ересь, нежели творчество Рериха, если встать на формальную позицию. Или Лермонтова за его строки: "Быть может, небеса Востока меня с ученьем их Пророка невольно сблизили..."

Конечно, Рериха нельзя рассматривать как православного философа и сравнивать его, например, с Сергием Булгаковым или Львом Карсавиным. Но нельзя не признавать, что такие его качества как универсализм и глубина проникновения в восточную философию возросли на почве православной традиции, составляющей основу русской культуры, в лоне которой развивался сам Рерих.

Среди прочих тем, освещенных в работе, Ксения Мяло высветила очень важную и непростую, однако, часто замалчиваемую тему. Это предлагаемый сегодня российскому обществу вариант элитарного православия, восходящий не к подлинной русской традиции крестьянского православного мироощущения, глубоко проникавший всю народную культуру России XIX и начала XX веков, а к вновь и вновь реставрируемой городской культуре иудеохристианства. Именно в этой среде возникают и крепнут идеи нового мирового порядка, столь ощутимо напоминающие расовые приоритеты гитлеровских идеологов, и уже набившие оскомину дурно понятые концепции богоизбранничества, регулярно поднимаемые на щит иными историками. Тема иудеохристианства, весьма тонкая по своему разрешению, интересовала многие пытливые умы, и на ее поле уже немало сломано копий (и голов!), но ее зримое и незримое присутствие в истории России столь сильно проявляется на ее переломных этапах, - а мы живем именно в такое время! - что миновать ее не просто невозможно, но и недостойно для подлинного искателя истины.

Ксении Мяло удалось коснуться некоторых глубинных и скрытых течений этой темы, выявить, или уявить, как выразилась бы Е.И.Рерих, ее определяющее влияние на жизнь русского (да и не только русского) народа в современную эпоху, удалось показать подмену боговдохновенного устремления русского народного космизма, выросшего в ощущении всеединства, в общинном (киновиальном, по определению о.Павла Флоренского) мироощущении, на разделенный сам в себе технократический, механистический, властный характер иудеохристианских принципов. Нужно обладать не просто талантом и лазерным зрением, как в свое время выразился об искусстве метафорического видения писателя Юрия Олешы критик В.Шкловский, но и значительной долей гражданского мужества, чтобы точно и правдиво высветить эту сложную тему.

С этой же темой связано уже упоминавшееся понятие киновиальности (киновия по-греч. коммунизм), изначально пребывающее в духе русского народа, восходящее к праславянским и даже индоевропейским истокам и в духовном строительстве завещанное неугасимым жизненным подвигом Св. Сергия. Ксения Мяло сумела показать, что общинное (иначе коммунистическое, но в сущностном понимании) начало является прежде всего духовным качеством и главным основанием социально-политического устройства. Будучи лишено этого начала, этого качества, устройство искажается, необратимо трансмутирует и, как мы видим, с пугающей легкостью рушится под натиском деструктивных сил.

Однако и в этом периоде русской истории, сегодня дружно относимом большинством историков в разряд проклятых лет, ошалевший от массированной пропаганды читатель, может увидеть, благодаря автору работы, подлинное величие человеческого духа, хотя бы и подавленного, но не растлившегося, как он растлевается сегодня в условиях так называемой свободы и неудержимого роста самых низших инстинктов. Именно с этим периодом связаны и чувство общего дела и общего пути, прочно объединившего через самые высокие порывы судьбы многих людей. Именно с этим периодом связаны и подвиги русского народа в труде и в битвах XX века, героику которых сегодня предлагается отринуть и предать, выменяв ее на уютный конформизм и так называемые кредитные линии, которые на деле оказываются либо долгосрочными посулами, либо линиями длительной кабалы.

Героизм, как это следует из работы Ксении Мяло, есть свойство духа, а не национальная прерогатива. Он рождается возжжением огня любви к Родине и своему народу, а не кровной принадлежностью к этнической группе, из идеологических соображений наделенной атрибутами сверхлюдей. Забыв героев, народ предает и себя, и Бога, почитая героизм, народ возносит Высшее Начало, божественную искру, питающую то лучшее, что есть в каждой нации. Это необходимо крепко усвоить, чтобы не повторять исторических ошибок, как необходимо осознать и то, что подлинный героизм, подлинный патриотизм и самая глубокая и искренняя любовь к Богу и к людям могут родиться и вырасти лишь в киновиальной среде, в атмосфере духовной общины, единства и общежитийных принципов. Поэтому автор из чувства справедливости и боли за настоящее и будущее России возвышает голос в защиту и коммунистических идеалов, близость которых к православному сознанию более чем очевидна, и той культуры, которая издревле питала эти идеалы в сознании русского народа; поэтому автор обращает внимание на опасную реставрацию концепций, подобных концепции Мигеля Серано - "эзотерического кристианства", воскрешающего "героев" расового превосходства и сатанинских грез владычества над миром.

Интернетовский отклик А.Кураева на книгу Ксении Мяло, кстати, довольно куцый и неубедительный, показал, что в комментариях диакона даже на те фрагменты ее книги, - по словам Кураева, "в неправде которых можно убедиться, даже никак не симпатизируя православию", - единственным серьезным пунктом является вопрос о Мельхиседеке, Царе Салима и Царе мiра. Настолько серьезным, что автор "Звезды волхвов:" посвятила ему не одну страницу во втором издании. К сказанному ею в можно добавить лишь несколько штрихов, касающихся ключевой, как неожиданно выясняется сегодня, фигуры Мельхиседека. Это сведения из практически неизвестного манускрипта, аскевианского кодекса под названием "Пистис София" (Pistis Sophia), содержащего материалы валентианской, или орфической, школы гностицизма. Этот манускрипт с 1785 года хранится в Британском музее и датируется третьим столетием нашей эры. В 1890-91 гг. Е.П.Блаватская опубликовала половину этого текста в переводе Дж.Р.С.Мида в теософском журнале, снабдив его комментариями, с обильными ссылками на древнейшие и средневековые источники. Комментируя упоминание в "Пистис Софии" Мельхиседека как Держателя Света, она писала:

"В "Философуменах" (Юстина), VII, 36, мы находим упоминание о "мелхиседикианах", которые, как говорит автор, приписывали основание их школы Теодоту, рыбаку. Главной характерной чертой их учения было то, что Христос снизошел на человека, Иисуса, при его крещении, но что Мельхиседек был некой небесной силой, высшей, чем Христос. То, что Христос должен был сделать для людей, Мелхиседек сделал для ангелов. Этот Мельхиседек не имел ни отца, ни матери, ни потомства, и его появление и конец были непостижимы. Смотрите также: Филастр ("Ереси", 52), Псевдо-Тертуллиан (24), Епифаний (55), Евсевий ("Церковная История", V, 28), как их цитирует Салмон (Смит и Вейс, "Словарь христианской биографии", 889-890):". (Е.П.Блаватская. "Скрижали кармы". - М., АСТ, 1995г., с.160).

Развивая эту мысль, Блаватская отсылает читателя к "Тайной Доктрине", где раскрывает сокровенное значение Мельхиседека как Спасителя ангелов и Спасителя людей, и в этом свете слова Библии об Иисусе Христе, что Он "первосвященник по чину мельхиседекову" приобретают более прозрачный и глубокий смысл:

""Существо", только что упомянутое, которое должно остаться не названным, есть Древо, от которого в последующие века ответвились все великие, исторически известные Мудрецы и Иерофанты, подобные Риши Капиле, Гермесу, Еноху, Орфею и пр. Как объективный человек, он есть таинственная Личность, о которой говорят все легенды Востока: Это Существо изменяет форму, оставаясь вечно тем же: Его называют "Неимеющим Имени", которое имеет столько имен и, тем не менее, имена и самая сущность которого не известна. Он есть "Инициатор", именуемый "ВЕЛИКАЯ ЖЕРТВА":" (т.1, с.265-266).

В "Звезде волхвов:" автор касается того, как в христианском ключе рассматривал этот же образ Д.С.Мережковский, особым образом осветив его в культурном единстве Востока и Запада.

Ксении Мяло, человеку, работающему на стыке исследования культуры Востока и Запада и освещения самых острых общественно-политических проблем современности, удалось поднять планку разговора о Рерихах на новый уровень и осветить всемирный масштаб рериховского проекта. Когда мы читаем знакомые слова Великих Учителей из Живой Этики: "Помогите строить Мою Страну", мы далеко не всегда отдаем отчет, что речь идет не просто об абстрактном светлом будущем, но о новом типе цивилизации, в основании которой лежат не только духовные начала и общинные принципы, но и новый способ взаимоотношения с природной средой, предполагающей использование альтернативных источников энергии, а значит, и новую экономику, новое общественно-государственное устройство. Рерихи постоянно говорили о том, что эта новая страна или держава должна быть построена на принципах света. Но коли так, то вполне очевидно предположить, что построение такой страны (а есть все основания считать, что Рерихи мечтали о том, чтобы именно Россия состоялась как Держава Света) в условиях сегодняшнего сгущения тьмы и концентрации мирового зла будет сопровождаться глобальными битвами и огромным напряжением.

Сами Рерихи были людьми мощного общественного темперамента, и вся их деятельность несет на себе отпечаток Большого Стиля исторического поведения и тех великих битв между силами Света и тьмы, свидетелями которых сегодня является каждый житель России. Они не были ни ушедшими в себя духовными созерцателями, ни академически настроенными теоретиками культуры. Они были Деятелями, способными пойти в самое пекло политики, если это необходимо для спасения России, как это было, например, в 1926 году. Именно поэтому им противостояли не просто абстрактные темные силы, но вполне конкретные явные и тайные темные центры политического и паранормального плана. Именно поэтому против них и тех проектов, которые они несли миру, работали спецслужбы и разведки многих стран, и, прежде всего, Англии и Америки (об этом подробно говорится в работах Л.В.Шапошниковой и Л.В.Митрохина), а также, как показывает автор, Японии и Германии. Именно поэтому они так часто были в центре многих крупных интриг, конфликтов, заговоров, за которыми стояли очень крупные политические силы, враждебные России. Силы, стоящие за этой интригой, больше всего не хотят, чтобы Россия обрела ясную идеологию Света. Они стремятся не допустить, чтобы сокровенные древние знания Востока, донесенные до нас Рерихами в современном виде, соединились бы с национальными исканиями в области культуры, с православными корнями, с сокровенной русской духовностью. Такой синтез был бы для этих сил смертельным ударом.

Из работы Ксении.Мяло хорошо видно, что и сегодняшняя травля Рерихов в России имеет те же глубоко антироссийские и антирусские истоки. Особая ценность данного исследования состоит в том, что оно освещает общественно-политический контекст борьбы за рериховские идеи и вскрывает политическую подоплеку и заказчиков вполне целенаправленной атаки. Для многих современных рериховцев, привыкших читать тексты Учения как бы абстрагируясь от эпохи и потому оторвавшихся от всего, что происходит с Россией, наверное будет непривычно и даже сложно вчитываться в этот текст, густо насыщенный политической информацией и подробностями сегодняшней интеллектуальной жизни. Зачем нам вся эта информация, незнакомые имена и политика? - могут спросить или подумать они. Но, как справедливо замечает автор работы, оторванность культурного строительства от политической реальности, диктующей в том числе и положение культуры всей нации, приводит к неверной или даже трагической оценке исторических событий и, соответственно, исторических перспектив. "В лучшем случае, - пишет Ксения Мяло, - перед нами наивный и бесплодный эскапизм, о котором в свое время писал Томас Манн: ":Отказ культуры от политики - заблуждение, самообман; уйти таким образом от политики нельзя, можно лишь оказаться не в том стане, питая сверх того, страстную ненависть к противнику ("Культура и политика", 1939г.)". В худшем же - сознательный переход на такие позиции, которые прямо враждебны взглядам Рерихов:".

Без знания того, что происходит вокруг, без присутствия в интеллектуальной и духовной атмосфере современной борьбы идей, без участия в этой борьбе не отстоять рериховское наследие. Именно такой подход был ближе всего и самим Рерихам, блестяще образованным не только в древних языках и эзотерических знаниях, но и, так сказать, в перипетиях новейшей истории. Их декларируемая нелюбовь к политике, - это, прежде всего, отвержение мелкого политиканства и сиюминутных страстей, заставляющих слабых духом деятелей менять направление в стремительных водоворотах политических интриг, результатом чего зачастую бывает дискредитация самых светлых идей и замыслов. Спору нет, в мелком политиканстве рериховское движение участвовать не должно по определению. Под мелким политиканством следует понимать не только практическое участие в каких-либо политических партиях и движениях, но излишнюю политизированность сознания, внутреннюю психологическую зависимость от быстро меняющихся политических поветрий, от прессы и СМИ, манипулирующих общественным сознанием. Разумеется, Рерихи не имели никакого отношения к подобному мелкому политиканству. Но что касается участия их в Большой Политике, определяющей эволюционное развитие России и всего мира, то как еще можно назвать поездку Рерихов в Москву в 1926 году, встречу с Чичериным, Луначарским и Крупской, общение Н.К. с дипломатическими миссиями СССР в других странах, переписку Е.И.Рерих с президентом США Рузвельтом, продолжавшуюся много лет деятельность по Пакту Мира, которая требовала личных и письменных контактов с главами государств и с правительствами нескольких десятков стран? Как иначе можно назвать поистине Мировые Проекты Рерихов о создании Международного института Урусвати, о стратегическом союзе между Россией и Индией. Эта сторона деятельности Рерихов как раз заслуживает того, чтобы называться духовно-просветленным участием в Большой Политике.

Кто-то может сказать - это все-таки Рерихи, облеченные космической миссией, всемирно-известные деятели культуры, а что можем мы, обычные маленькие люди? О каком нашем участии пусть даже и культурном или духовном, в Большой Политике, может идти речь? Верно, прямое участие в таких делах возможно только в том случае, если человеку выпала соответствующая миссия. Однако никто не избавляет даже самого простого обычного человека, выбравшего духовный путь и принявшего Живую Этику в качестве главной жизненной философии, от необходимости понимать хотя бы основные контуры Большой Политики. Ведь, в конце концов, земная Большая Политика есть отражение глобальных вселенских процессов и космического эволюционного плана. Потому прекрасное понимание мировой политической ситуации позволяло им, людям, которые всегда были на виду, действовать очень точно, не совершая ошибок. Так, например, многие видные европейцы и представители русского зарубежья, люди далеко не последнего ума, были в свое время очарованы Муссолини. Рерихи же всегда говорили в адрес фашизма любых оттенков жесткое и категорическое нет. Точно так же подавляющее большинство русских эмигрантов в 20-е годы не принимало СССР. Рерихи, и по своему внутреннему складу, и по характеру выполняемого духовного Поручения, будучи весьма дипломатичными людьми, здесь серьезно разошлись со многими известными деятелями. Но когда фашистская Германия резко усилила свои позиции в Европе и стала проявлять свою агрессивную суть, те же люди из так называемых "пораженцев" (т.е. желающих ради свержения красного режима поражения СССР) стали "оборонцами" (т.е. готовыми защищать Родину от агрессии, даже не принимая ее государственно-политического строя). Другими словами, они перешли на позиции, которые Рерихи занимали сразу, изначально. Кстати, в связи с темой фашизма уместно напомнить следующий факт: труды Е.П.Блаватской, которая за сделанный ею анализ символизма свастики и обнародование древнейшей по времени теории рас и материков объявляется некоторыми исследователями и журналистами чуть ли не главным идеологом национал-социализма, целенаправленно уничтожались и сжигались именно в нацистской Германии. Воистину, невежество нашего просвещенного общества становится просто вопиющим.

Возвращаясь к прерванному разговору, уместно задать вопрос - почему бы рериховцам, стремящимся подражать Рерихам в духовной сфере, не подражать им во всех проявлениях их интересов и подхода к миру, включая их политическую компетентность? Для этого совсем не обязательно ходить на митинги и расклеивать листовки. В конце концов, патриотизм и любовь к России, завещанные нам Рерихами, по определению должны быть просвещенными, то есть нам нужен компетентный патриотизм. Неужели Рерихи, мечтавшие о том, чтобы Россия реализовала свою миссию Державы Света, согласились бы с той ролью в обществе, которую добровольно приняли на себя некоторые рериховские организации, превратившиеся в нечто вроде клубов по интересам - где одни вышивают, а другие изучают космическую философию и астральный план? Нет, еще раз подчеркнем - Рерихи всегда были в Большой Политике, если под ней понимать стратегические цели мировой истории, связанные с изменившимся вектором космической эволюции, а также происходящую сегодня всемирную битву за Россию. Кто победит в ней - новый мировой порядок, утверждаемый компьютеризированной волей своекорыстных кругов, заслуживающих имени "долларократии", или Царство Духа и Света, наступления которого так напряженно ждала вся русская традиция?

Да, в "Звезде волхвов:" остро прозвучала, - и нужно признать это и быть благодарными автору за это, - и критика рериховского движения, незрелость и недееспособность которого проявляется как в политическом, так и в духовном отношении. И этот состояние характеризуется не только духовной и политической спячкой, но и, с другой стороны, однобокой и, мягко говоря, излишне самодостаточной позицией иных рериховских обществ или отдельных последователей Учения. Как бы парадоксально это ни звучало, но болезни и несовершенства еще не вполне оформившегося православного сознания (после значительного перерыва в церковной жизни) зеркально отразились в самом рериховском движении. Речь идет о тех проявлениях, которые характерны для любой не вполне развившейся духовной системы и на преодоление которых требуется время и создание многовекового жизненного уклада. С одной стороны, это непреклонная жесткость и неприятие в отношении иных точек зрения и иных духовных путей, кроме пути через Учение Агни Йоги. Для этой проблемы характерны твердолобое цитатничество и идейная непримиримость, не имеющие отношения к взвешенной, убежденной позиции самосознающего духовного естества. В таких случаях неизбежно порождение крайних степеней фанатизма и в результате разрушение тех принципов истинного вмещения, которые заповеданы Учением каждому приходящему под его сень. Буквальное по форме, а не по духу и широкому смыслу следование заветам Учения, возведение их в степень незыблемых канонов к месту и не к месту, наоборот, неизбежно приводят к повседневному нарушению одного из самых фундаментальных канонов Учения: "Господом Твоим!" Подобное навязывание субъективно понятых идей Учения и осужденное самим Учением миссионерство создают дурную репутацию в общественной среде, вызывают различные негативные явления и отклики, отталкивают людей и в итоге формируют отрицательное отношение к идеям самого Учения и светлому, положительному образу семьи Рерихов.

Другой, противоположный (но с теми же итогами) аспект этой проблемы заключается в увеличении того числа рериховцев, которое множит армию контактеров с иными мирами, т.е. с псевдоэзотерическими пластами становящейся русской духовности. Он характеризуется размытостью духовной позиции, всеядностью и эзотерическим эклектизмом, отсутствием глубинной связи с многовековыми традициями русской и мировой культуры. Этот процесс, за последнее время обострившийся до предела в российском культурном пространстве, набирает силу, в той же мере пороча Учение, как и ортодоксальный фанатизм. И если в России этот тревожный симптом еще не проявился в полной мере, то на Украине, по словам одного из тамошних руководителей регионального духовного центра, каждый третий духовный искатель является медиумом или контактером, а каждый десятый принимает послания свыше. Среди рериховцев так же часто встречаются посланники Учителей, как и среди православных, описывающих весьма сомнительные встречи с Богородицей и сонмом святителей. Кликушество и юродивость (если не говорить уже о прямых контактах с инфернальными сферами), за редким исключением подлинного Богообщения, утверждаемого не на словах, а на деле, чаще относятся к категории "прельщения образами", как это определяется православием, или контактов с "астральными персонификаторами", как о том же говорит Учение Агни Йоги. Естественно, что подобные факты вызывают опасение за психическое здоровье нации у всех здравомыслящих людей, и не только православного вероисповедания.

Однако, надо отдавать себе отчет в том, что вина, во всех случаях, лежит не на Учении, а на людях, не сумевших справиться с проблемой преображения внутреннего человека и перенесших фокус духовных потоков во внешний мир, предварительно пропустив их через призму неочищенного низшего эго, что повлекло за собой чудовищное их искажение. В этом смысле и рериховское (как, впрочем, и любое другое) движение рискует не избежать печального повторения истории, когда духовный порыв и идейное горение первохристиан обернулись крестовыми походами и равноапостольными соборами, на которых "святые отцы" заушали друг друга и таскали за бороды (не хотелось бы опускаться до столь примитивных интонаций, но это ведь исторические факты, так что же теперь, переносить этот синдром на все развитие христианства?).

Путь равновесия и золотой середины столь же труден сегодня, как и века назад, ибо он лежит в сознании последователей любого Учения, будь то Учение Христа или Учение Живой Этики, а не во внешнем соблюдении догматов. Очевидная истина, но так же часто забываемая, насколько остро востребуемая сегодняшним временем. Востребуемая, как, может быть, никогда в истории, в преддверии грядущей битвы в XXI веке за человека, как о том пишет автор "Звезды волхвов:". И от осознания рериховцами глубинных проблем своего движения исход этой битвы зависит в той же мере, как от осознания Церковью, и всеми православными (как и неправославными) людьми, своего участия в векторе мирового процесса, пролегающего через сердце и пространство России, в борьбе за само существование России.

Работа Ксении Мяло убедительно показывает, что рериховское наследие содержит огромный потенциал для успешного ведения подобной борьбы. И конечно, ее значение гораздо шире, нежели полемика с клеветниками и фальсификаторами идей замечательного художника. Продолжая традицию великой русской литературы, она еще раз напоминает и о тех духовных исканиях и дорогах, которыми может пойти Россия, и об искусстве распознавания между истиной и заблуждениями, и о нас самих. Она заставляет задумываться, например, о том, как мы ведем себя в условиях усиления идеологической цензуры и начала охоты на ведьм. Почему в периоды развязывания определенных идеологических кампаний многие люди поддаются внушению, идущему от официальной пропаганды.

В самом деле, одним и тем же людям еще в так называемый период "застоя" Рерих нравился и как художник, и как мыслитель (хотя информации о нем было мало), но когда его критиковали сверху за идеализм, они молчали, а порой даже принимали участие в различных партийных делах и разгромах, проводившихся властью чиновников по отношению к инакомыслящим, то есть увлекающимся рериховскими идеями. Потом, в период перестройки, когда стало можно восхищаться всем ранее запрещенным, те же люди стали ходить на выставки Рериха, читать его книги и высказывать восторги по поводу замечательной семьи. И, наконец, сегодня, когда перестройка вошла в свою завершающую и необратимую стадию под названием "реформы", те же самые люди, то есть, мы с вами, услышав категорическую интонацию представителей клира, награждающих наследие (причем, никогда не читанное иными из них) эпитетом "сатанизм", дружно притихли, замолчали, а кое-кто немедленно публично поддержал прискорбную клевету со словами: "А я всегда так думал!" Неужели непосредственное чувство истины так слабо развито в людях, принадлежащих так называемому культурному слою нации и все перевешивает неизжитый стадный инстинкт, заставляющий склоняться в привычном "одобрямсе"? Но если так, тогда прав главный "рериховед", диакон Кураев, заявив в одном из интервью, что лишь незначительный процент людей способен проявлять определенную критичность и самостоятельность суждений, а основная часть верит всему, что сказано авторитарным тоном.

Работа Ксении Мяло заставляет задуматься и о другом. Безусловно, встретив на своем пути нечто антихристианское или пытающееся подделаться под христианство, Церковь имеет полное право выступить против этого. Однако случай с Рерихами неизмеримо сложнее и требует гораздо более серьезного и взвешенного анализа, нежели это продемонстрировано в двухтомнике. Поскольку Рерихи: а) никогда не выступали против основ Православия; б) много сделали для утверждения в мире русской духовной культуры, в том числе и православной (росписи церквей, реставрация икон, картины и книги, прославляющие русских святых и т.д.); в) всегда подчеркивали, что их духовное учение, которое они распространяют, имеет отношение, в первую очередь, к философии и культуре, то есть к проявлениям светской духовности, но никак не религии, то насколько правомерно предпринятая некоторыми современными "христианскими апологетами" упорная попытка вторгнуться на, по сути дела, чужую интеллектуально-духовную территорию, провести дознание, очень напоминающее инквизиционные процессы (как это точно подмечено в работе Мяло) и устроить интеллектуальный погром?

Очевидно, что в светском государстве имеют право на существование и должны быть светские формы духовности. И всякого рода идеологическое манихейство, признающее Истину и Свет только церковными началами, а светскую часть жизни добровольно отдающее в руки темных сил, несет в себе разрушительные импульсы для общества и государства. И Церковь, имеющая безусловное право сама определять, что является ересью и отклонением от канона, а что нет, должна уважать те законы и нормы, которые существуют в государстве и обществе. Это касается и конституционно закрепленного права человека на свободу в области духовных исканий, права отдельной личности или группы граждан беспрепятственно заниматься любыми направлениями философии, и распространять свои идеи в области культуры. Если такая группа (или человек) не нарушает государственных законов и общественных норм, лояльна по отношению к РПЦ, не ставит перед собой цели идеологической и духовной конкуренции и изначально заявляет о себе как об организации культурной и светской, то оно вправе потребовать от государства и общества конституционной защиты своих прав, а от Церкви - невмешательства в свои дела. Вся антирериховская деятельность дьякона А.Кураева является, напротив, прямым агрессивным вмешательством в дела и жизнь рериховских организаций.

Еще раз подчеркнем: одно дело внутрицерковные определения, что есть ересь, а что нет, а другое дело - сознательное вторжение в дела светского культурного движения и целенаправленное раскручивание внешнего конфликта, куда втягивается и без того расколотое общество, публичное подстрекательство к преследованию за убеждения, приводящее по сути дела к гонению на культуру. А как еще можно назвать запреты рериховских конференций и даже закрытие выставок, которые уже начали осуществлять наши власти под влиянием поездок А.Кураева по городам России и СНГ? Как бы ни были велики достижения и заслуги Церкви и роль православия для России, прямое вмешательство РПЦ в сферу культуры, искусства и творческих исканий человека и введение идеологической конфессиональной цензуры, пусть даже в мягком варианте, просто недопустимо. Деятельность людей, работающих в области культуры, должна регулироваться прежде всего законом. Никого не должна обманывать выборочность той системы гонений, которые РПЦ сегодня обрушила именно на рериховцев, выделив их из числа других духовных направлений. Первый шаг любого начинания, как правило, предопределяет направление последующих шагов. Завтра очередной жертвой может оказаться любое другое светское движение, касающееся духовной проблематики. Наконец, в русле этих гонений, все более и более очевидной становится заказной (т.е. продиктованный идеологической и политической подоплекой) характер многих антирериховских публикаций и выступлений. Так, например, возникает закономерный вопрос, кто осуществляет поддержку (в том числе и финансовую) проектов и изданий, подобных, к примеру, книге О.Шишкина "Битва за Гималаи". Ведь, судя по материалам, разбросанным по архивам различных городов и даже стран, на одни поездки и сбор материалов должны были уйти немалые средства. Правда, работа не оправдала вложенных в нее усилий, ибо, как справедливо замечает Ксения Мяло, "странное смешение документальности с квази-художественностью, когда нам, например, рассказывается, о чем, поглаживая бородку, думал находившийся в данный момент в полном одиночестве Н.К.Рерих (а между тем, О.Шишкин, оказывается, видел не только "поглаживание бородки", но и, главное, мысли, роившиеся в голове художника), естественно, дискредитирует и делает сомнительной саму эту документальность".

В двухтомнике "Сатанизм для интеллигенции" постоянно подчеркивается, что рериховцы маскируются под культурное движение, по сути являясь религиозной организацией и что принадлежность или непринадлежность такого движения к разряду религий не может быть сделана на основе его самоназывания. Однако не только рериховцы говорят о своем движении как о культурном, а о своем мировоззрении как о философском. В нескольких современных философских энциклопедиях, написанных коллективами профессиональных ученых, Живая Этика рассматривается как философское нравственно-духовное учение, представляющее собой синтез культур Востока и Запада. Учебник по религиоведению 1994 года (год, когда состоялся тот самый Архиерейский собор), подготовленный на кафедре религиоведения МГУ (где как раз и работает А.Кураев), также рассматривает Живую Этику как надконфессиональную синкретическую 1 философскую систему, продолжающую "традицию синтеза философии, науки, религии, культур Востока и Запада, начатого философией". Одно дело - религия или даже неорелигия, а другое дело - философия синтеза, где элементы религии занимают свое скромное место. Нигде этот учебник не ставит знака равенства между религией и Живой Этикой и не пытается их отождествлять. Выходит, и кафедра одного из наиболее авторитетных научных заведений страны не разделяет убеждений своего сотрудника, который упорно продолжает отстаивать свой излюбленный и профессионально-несостоятельный тезис.

В попытках доказать антихристианский характер Агни Йоги дьякон Кураев заявил, что ему по мере чтения книг Учения "стало бросаться отсутствие некоторых слов, ключевых для любого христианского размышления. Во всем многотомьи книг "Живой этики" не найти таких слов, как грех, покаяние, искупление, благодать, Бог. Значит, это тексты, рожденные нехристианской духовностью".

Творческий коллектив издательства "Беловодье" недавно подготовил и выпустил в свет последний, третий том "Симфонии Агни Йоги", где было сосчитано число всех слов и понятий, относящихся к различным темам, в том числе и теме религии. Строгие цифры свидетельствуют о некорректности (это самая мягкая характеристика) слов дьякона: слово "грех" упоминается в 2 параграфах, "покаяние" (раскаяние) в 4 параграфах, "искупление" - в 12 параграфах, "благодать" - в 77 параграфах, "Бог" - в 63 параграфах. Кроме того, в 74 параграфах Учения встречается слово "Творец", в 124 параграфах слово "молитва", в 68 параграфах - "душа", в 63 параграфах - "Христос". В целом христианская терминология по частоте встречаемости превосходит индуистскую и буддийскую.

Помимо этих ключевых христианских слов, присутствующих в таком большом количестве в "текстах, рожденных "нехристианской духовностью"" (правильнее было бы говорить о "нецерковной духовности"), Учение содержит множество слов религиозной христианской тематики и окраски, например, слово "Создатель" (встречается в 52 параграфах), слово "религия" (в 71 параграфе), "Армагеддон" - (в 99 параграфах).

Дьякон Кураев не один раз пытался утверждать, что Учение и Рерихи нередко прибегают ко лжи с целью маскировки своих истинных намерений. Тогда что же маскирует Кураев в своем "нелживом" пассаже об отсутствии в Учении ключевых христианских слов? И такого рода откровенных "маскировок" в кураевских сочинениях различные полемизирующие с ним авторы насчитывают превеликое множество.

Будем же благодарны Ксении Мяло за то, что она первой из православной среды выступила против очень большой антиправославной неправды. Она первой решилась озвучить мнение многих православных людей, высказываемое в основном в кулуарах и отвергающее претензии ниспровергателей Рериха выдать свое частное небесспорное мнение за мнение всей церкви и истину в последней инстанции. "Звезда волхвов..." учит не бояться и бесстрашно выступать против легковесных обвинений и лжесвидетельств, даже если они, увы, облечены саном. Думается, что данная работа имеет исключительную ценность для рериховского движения, как, впрочем, не только для него, но и для всех, кого не могут не возмущать гонения на целый спектр великих идей, оставленных нам в наследство - чего стоит одна лишь демонизация, наряду с Рерихами, русского космизма. Будем надеяться также, что эта книга и в дальнейшем станет читаемой не только всеми рериховцами, но и сыграет свою роль в культурно-духовном возрождении России, а его успех, в свою очередь, зависит от коллективных усилий и доброй воли представителей всех конфессий и духовных течений. Пришло время, когда духовный потенциал каждого человека имеет влияние на чашу весов хода мировой истории - быть или не быть культуре, быть или не быть России, что, по сути, равносильно вопросу - погибнуть или выжить цивилизации.
В.В.Вергун   



Предисловие автора