Александр Владимиров Белый город Духовная Россия Беловодье Алекcандр Владимиров Библиотека Карта сайта Контакты

поиск по сайту
В поисках православия. Современники
поиск по слову

перейти к странице




<< Глава 8 Резидент в ограде Церкви Глава 2 Бойтесь данайцев дары приносящих >>


Часть III Истоки 14

Лестница диакона.


...Белый шар под потолком сиял до того, что резало глаза. В белом сиянии стоял жрец и сквозь зубы напевал про священные берега Нила. Только по смутному запаху можно было узнать, что это Филипп Филип-пович. Подстриженная его седина скрывалась под белым колпаком, напо-минающим патриаршую скуфейку. Жрец был весь в белом, а поверх бело-го, как епитрахиль, был надет резиновый узкий фартук. Руки - в черных перчатках...

Тут шевельнулся жрец. Он выпрямился, глянул на собачью голову и сказал:

- Ну, господи благослови. Нож.
М.Булгаков. Собачье сердце


В Румынии, после прижившегося нового курса в СССР, над режимом Чаушеску сгущались тучи. В последний год своего правления диктатор прибег к опыту пиночетовского террора. Тюрьмы и психбольницы были переполнены сомневающимися и неугодными. В обстановке агонизирующего режима Чаушеску советский подданный, бывший выпускник факультета "научного атеизма", учащийся Бухарестской Академии богословского института Андрей Вячеславович Кураев был рукоположен ( 271 ). Отчего же у бывшего "научного атеиста" произошел подобный, на 180 градусов разворот? Веяние времени? Господни пути неисповедимы.

После окончания войны, с расширением "географии" социализма, дружеское лицо СССР на международной арене по решению Сталина стало активно представлять духовенство РПЦ. Оно же и противостояло усиливающимуся в мире политическому влиянию Ватикана ( 272 ). Немаловажен был и "исламский фактор" и необходимость нового "имиджа" страны. "По словам, сказанным тогда одним достойным старым сотрудником издательского отдела Патриархии - "Власть терпит Церковь только как придаток к Отделу внешних церковных сношений" " ( 273 ). Когда Рейган сделался президентом США и провозгласил СССР "империей зла", сократив до минимума визиты советских граждан в США, для наших религиозных деятелей было сделано исключение. "Мне известны случаи, - пишет очевидец, - когда высокие функционеры из ЦК КПСС были вынуждены посещать США в составе делегаций от религиозных организаций" ( 274 ).
Несмотря на варварское отношение ЦК КПСС к Церкви, к началу войны в стране действовало по подсчетам М.В.Шкаровского 3730 храмов. "К октябрю 1941 г. были закрыты практически все антирелигиозные периодические издания... В сентябре (1943 года - в канун Тегеранской конференции, когда в связи с вопросом об открытии второго фронта, Сталин предпринял "большевистские темпы" по реанимированию Церкви, - ред.) были разрешены выборы патриарха, открытие духовных учебных заведений, издание "Журнала Московской Патриархии" и т.п. Однако Русская Церковь расценивалась руководством СССР, прежде всего, как инструмент государственной внешней политики..." ( 275 ).
Партии, для надзора за идеологическим конкурентом на внутреннем поле страны, требовались профессиональные поводыри. В 1968 г. была введена в действие инструкция Совета по делам религий при Совете министров СССР о порядке регистрации служителей культа; ни одно посвящение в сан не могло произойти без устного согласия уполномоченного Совета по делам религий, а рукоположение епископов и назначение их на кафедру - без санкций Идеологического отдела ЦК КПСС ( 276 ).

Сегодняшние разговоры о независимости в советские времена Церкви от тоталитарного государства просто смешны. Первым подарком Сталину от реанимированной им в 1943 г. Московской Патриархии стало признание ею автокефалии Грузинской Церкви как самостоятельного Патриархата, чему Русская церковь с момента вступления Грузии в 1783 г. в состав Российской империи всячески препятствовала (что послужило в 1918 г. причиной церковного разрыва с Россией). Совместные действия Сталина и церкви на отвоеванных у немцев после войны териториях привели к тому, что в 1945 г. была снята схизма с Болгарской Церкви, самочинно в 1872 г. установившая свою автокефалию; в 1948 г. по инициативе Московской Патриархии была признана Польская Автокефалия и положение ее упрочилось; после войны в Чехословакии был организован сначала экзархат, а в 1951 г. Автокефальная Чехословацкая Православная Церковь. Таким образом, автокефалии позволяли ЦК КПСС проводить свою "религиозную" политику вне зависимости от "капиталистического" проамериканского Константинополя.

Вот при таком симбиозе ЦК КПСС, марксистско-ленинской философии и Православной Церкви работал Вячеслав Кураев, ученый секретарь одного из главных руководителей советской философии Федосеева, отец будущего "научного атеиста", а ныне диакона Андрея Кураева ( 277 ).
Однако, вернемся к нашему "научному атеисту". Стоит ли удивляться неожиданным гроссмейстерским ходам Андрея Кураева: окончание факультета "Научного атеизма" МГУ в 1994 г., поступление в аспирантуру Института философии, где директором ранее, до 1962 года, был сам Федосеев, переход на работу в Духовную семинарию в 1985 г. (сразу после провозглашения Горбачевым курса на перестройку). Как пишет Андрей Кураев:
"К тому времени я уже достаточно хорошо знал ситуацию церковно-государственных отношений и прекрасно понимал, что поступить в семинарию я могу только чудом. Потому что людей с высшим образованием туда не очень-то пускали, москвичей тем более, а с кафедры атеизма, так и говорить нечего... Но если бы я шел в семинарию прямо с кафедры атеизма, то перекрыли бы сразу. Сама же семинария испугалась бы скандала..." ( 278 )
Несмотря на подобные сложности для "простых смертных", молодой "научный атеист", никому не известный Андрей Кураев поступил на работу в духовную семинарию не кем-нибудь, а как он пишет: "секретарем ректора Московской духовной академии" ( 279 ). Сразу после окончания семинарии в 1988 г. Андрей Кураев (не отработав обязательное распределение после института, не отслужив в армии и т.д.) выезжает на учебу за рубеж - голубая мечта советской интеллигенции ( 280 ). Там он получает рукоположение в сан, и в 1990 г. возвращается в СССР. В СССР в это время, после падения берлинской стены и отмены шестой статьи в Конституции "о руководящей и направляющей роли КПСС" бурлит политическая жизнь, идет перекройка и раздел сфер влияния, пиком которых стали события ГКЧП 1991 г. В 1990 г. Патриархом Московским и всея Руси становится Алексий II.
Как раз в это неспокойное время, в Москву, после двухлетнего отсутствия возвращается Андрей Кураев. Как он пишет: "Ему (Алексию II, - авт.) потребовался референт, который "умеет писать". Ректор порекомендовал отца Андрея. Патриарх встретил меня с улыбкой: "Говорят, Вы хорошо умеете писать?" - "Нет, Ваше Святейшество, я пишу только от лености и ради экономии - чтобы не повторять десять раз одно и то же". Посмеялись" ( 281 ).
Три года будущий "православный журналист и полемист", а в прошлом "научный атеист" проработал у самого Святейшего, постигая механику и правила политической игры высшего церковного управления, расстановку внутрицерковных сил, знакомился с критериями, по которым отбирают благоволимых и аутсайдеров. Там же он, видимо, окончательно закрепил усвоенные от отца беспроигрышные правила поведения - быть центристом и держаться вблизи власти.
Откуда же, вообще, возникла тяга Андрея Кураева к религии? Вячеслав Иванович, отец Андрея, будучи человеком тихим и работая у Федосеева и в иных достославных местах, вносил свой незаметный профессиональный вклад в разрушение отечественного религиозного сознания. Позже в интервью газете "Татьянин день" Кураев объяснит, что под идейным руководством отца "в старших классах Андрей (Кураев) выпускал газету "Атеист"... Семья ...была вполне атеистической. У меня не было верующих знакомых, никого: ни родственников, ни друзей, ни однокурсников..." ( 282 ).
Не менее интересны корни столь неудержимой ненависти Андрея Кураева к рериховскому учению. До нашумевшей статьи Сидорова "Семь дней в Гималаях", опубликованной в 1982 г., об учении Рерихов широкой общественности было почти ничего не известно. После названной публикации, взорвавшейся среди сонной интеллигенции подобно бомбе и всколыхнувшей искания лучшей жизни, идеологи ЦК КПСС проявили серьезную обеспокоенность появлением на внутреннем идеологическом пространстве, монополизированного КПСС, какого-то самозванца-рериховца. Наиболее рьяным душителем проникновения идей Рерихов в тот момент выступил как раз Федосеев. С объяснениями и комментариями о "нерелигиозности" и "неантисоветскости" рериховского учения с ученым секретарем Федосеева Вячеславом Кураевым (отцом диакона) активистам-рериховцам пришлось говорить не один десяток раз. Видимо, в это время будущий Андрей-богослов и приобрел свои первые познания о рериховском учении. Из рассказов отца, а возможно и друзей отца, следовало, что это "восточное" учение является какой-то скрытой угрозой устоявшемуся порядку, что хотя и не обнаруживается с первого раза; что данное учение является гонимым не только близкими ему людьми, но и Самой господствующей Идеологией. Как мы видим, по прошествии почти двух десятков лет мало что изменилось - Андрей Кураев все там же - при господствующей идеологии (олицетворяемой уже РПЦ) и все против тех же - Рерихов и рериховцев.

Таким образом, мановением неизвестного нам доброхотчивого "профессора Преображенского" ( 283 ) состоялось преображение ума при сохранении прежнего сердца потомственного "научного атеиста", духоборца и контрпропагандиста, а в один из громовержных дней, в Бухаресте, случилось и мистическое снисхождение одежд церковных на некогда атеистическое тело. Шло время. Прооперированный изменялся. Три бурных года работы у Алексия, за которые развалился СССР и коренным образом изменился политический Олимп, пролетели как три дня.Однако, карьера в Святая Святых у Кураева не сложилась. Но терять столь квалифицированного пропагандиста и книжника было не рачительно. Симбиоз прежнего сердца и нового ума дал поразительные плоды.
Вместе с господином Дворкиным бывший "научный атеист" Андрей Кураевав предался своему главному жизненному призванию: поимке и изничтожению ненавистных ему иноверных, на этот раз - сект и оккультистов. Ведь как писал диакон о природе собачьего сердца: "все обязаны лаять, и лаять тем голосом, какой Господь Бог дал" ( 284 ).
И дело-то, собственно, нужное, можно сказать, Государственное. Впрочем, об этом уже достаточно.

Диакон Андрей Кураев говорил, что: "...при написании этой книги я привык ссылаться на В.Розанова (что поделаешь, если несмотря на неисчислимые свои антицерковные провокации, он все же многое в православии понимал лучше митрофорных академиков)..." ( 285 ) И мы, завершая наш затянувшийся разговор о деятельности Кураева на поприще публицистики, богословия и антисектанства, также приведем слова Розанова, наблюдательности и интуиции которому не занимать. Они тем более заставляют задуматься, видя в отдельных фактах (присутствие Кураева на страницах порноделового журнала, полуэстрадные вояжи по стране, активное охаживание средств массовой информации и политиков), некое пугающее отражение Общего. В конце концов, явление Кураева, это - симптом, это повод задуматься: что такое православие сегодня.
Розанов писал:
"Церковь возникла, сложилась и долго росла и сияла, и собрала все свои добродетели и разум до книгопечатания и обходясь - без книгопечатания. Это - до-книгопечатания-явление. Не есть ли ошибка поэтому, что, когда появились орудия и формы книгопечатания, - церковь также потянулась к ним? Как священник "необъяснимо" перестает быть им, переодеваясь в сюртук.., - так "необъяснимо" что-то теряет "печатающий свои сочинения" иерей, епископ etc.
Конечно, есть призвания и среди них, которые не могут не печататься, - "врожденные писатели", которые не могут не принять этого рока. Но таковых, очевидно, немного, и притом очень немного.
Было бы печально и бедственно, если бы и Флор. ( 286 ) не писал. Вообще тут "судьба" и "общий путь".
Но и его надо обдумать. Очевидно, "церковь" чем меньше пишет и печатается, тем полнее она сохраняет свой древний аромат дела и факта. Факта около больного, около умирающего, около гроба, около купели, возле роженицы ("наречение имени отроку"), возле любви (брак, венчание).
Оставим слово публицистам.
Которые ведь тоже несут страшный рок: остаться вечно с одним словом..." ( 287 ).

Зло через дело, зло через слово, зло через мысль. Зло, злоба, ненависть, неприязнь, нетерпимость, не-любовь в конце концов. О таком "зле", излучение которого может проистекать и от священнослужителя, но размер которого из-за этого превращается в совершенно иную величину, Розанов написал:
"Только злой поп... - невыносим. Он хуже всякого человека. В нем этот яд хуже, проклятее, смраднее, стрельчатее яда во всяком другом человеке.
Отчего так? Тоже - тайна. "И, взяв кусок с блюда и обмакнув в соль, - подал ему" ( 288 ) . И всякий исповедник Христа, если он зол, - увеличивается в зле на всю величину Христа и становится Иудой" ( 289 ).



<< Глава 8 Резидент в ограде Церкви Глава 2 Бойтесь данайцев дары приносящих >>






Rambler's Top100
2001-2011 © Создание сайта: Amicus Studio. Создание сайта