Александр Владимиров. Апостолы.


291
Ветхозаветное наследие в христианстве

Часть вторая
Христианство Христа

Глава VI
Ветхозаветное наследие
в христианстве

После разрушения Иерусалима разрыв христианства с иудейскими традициями стал свершившимся фактом, и внутренняя связь христианства с иудейством распалась сама собою. Острота противостояния между иудеохристианами и христианами-эллинистами, последователями Петра и последователями Павла отошла в прошлое. С крушением престижа Иерусалима основы иудаизма уже не имели реального значения, и сохранение их в христианстве не влекло за собой признания всего иудейского мировосприятия. В результате актуальное некогда противостояние между ветхозаветным и новозаветным мышлением постепенно сменилось на противостояние в рамках уже новозаветного мышления, но теперь уже между сущностью и формой христианства, между его мистическим и профанным содержанием, между диалектиками и догматиками.

За христианами-мистиками было богатство всей восточной традиции, её таинства и мистерии, высочайшая греческая философия. За сторонниками же массовости и буквализма – лишь то, что веками с отвращением взирало на эллинский мир, а именно – ветхозаветный йахвизм.

С привнесением в христианство ветхозаветных атавизмов с епископальной церковью произошла удивительная метаморфоза. Догматизаторы этой церкви, оставаясь эллинистами, и так же, как и прочие эллинисты, проповедуя отмену Христом ветхозаветной обрядности, вознесли внешние формы жизни Иисуса (его воспитание в иудейской традиции, еврейское происхождение по матери и пр.) в ущерб сокровенному значению его Учения. Тo, что Иисус говорил только окружавшим его евреям, то есть на понятном им языке и с использованием строк из их же Писания, – догматики церкви приняли за признак национальной праведности. В действительности же этот народ был серьезно болен. Йахвизм, доктринально оформившийся, вероятно, за два-три века до рождения Иисуса, был использован его апологетами против естественного, врожденного человеческого качества взаимосотрудничества и кооперации. Какими бы историями ни были заполнены ветхозаветные книги, у каких бы народов эти истории ни были почерпнуты, йахвизм постарался из всех из них извлечь выгоду – самовозвышение "своих" за счет принижения "прочих". Такой подход совершенно противоречил Закону Природы. Абсолютизация какого-то одного рода, культивирование розни между родами противоречит единству и целостности мироздания. В Природе доминируют процессы созидания, а не разрушения. В противном случае мир давно развалился бы. Локальное преобладание процессов разделения и разрушения является исключением из правила, оно ограничено во вре-



292
Ветхозаветное наследие в христианстве

мени и присуще только патогенным злокачественным образованиям, а в животном мире – миру паразитов. В целом же в Природе процессы противостояния и разрушения (разделения) допускаются только в силу общего эволюционного движения («плана») и лишь до тех пор, пока они не начинают преобладать над общим вектором созидания. Ведь даже на лесной поляне среди различных растений наблюдается не столько борьба за существование, не столько стремление уничтожить соседей, сколько взаимоподдержка и кооперация, подпитка слабых ради сохранения целостного здорового баланса. Только при нарушении природного баланса образуются раковые опухоли, подобные болотам и пустыням. Так, демонстрируя принцип сотрудничества, превалирование интересов целого над интересами части, ведут себя не только клетки человеческого тела, но и планета в Солнечной системе, Солнечная система в Галактике и т.д. Лишь раковая опухоль пожирает питающий её организм и уничтожает заложенное Природой энергетическое равновесие. Йахвизм как доктрина является разновидностью противодействия общеэволюционным процессам мироздания. Это объясняет, почему в понимании гностиков Ветхий Завет, постулировавший йахвистское разделение, и божество, его вдохновлявшее, воспринимались в апокалипсически-мрачных тонах.

Исследователей истории официальной церкви всегда озадачивало парадоксальное сочетание глухой ненависти к евреям – в этом преуспели и Восточная, и Римская церкви – с пиететом к Ветхому Завету и «богоизбранности» евреев 1. Это один из самых щекотливых вопросов в христианстве, о котором обычно богословы стремятся не говорить.

В действительности, уже для многих ранних христиан, которые родились вдали от Палестины, были воспитаны в эллинских традициях, Ветхий Завет совершенно утратил или, вернее, уже не имел того духа и смысла, какой он имел во все времена для самих евреев. Немалую роль здесь сыграл и греческий перевод Писания (Септуагинта), выражавший, как было сказано ранее, фактически идеологию новой религии, адаптированную к эллинизму. Таким образом, в доктринальные основы христианства контрабандным путем, вопреки Учению Христа, проник иудаизм, причем в весьма гипертрофированном виде. Такой иудаизм, насильственно оторванный от исторических общинных условий иудейства, лишенный национального духа, приобрел в церковном христианстве особое,


[1] 1 Фес 15.


293
Ветхозаветное наследие в христианстве

«абстрактно-мистическое» значение. Еврейское Писание, утратившее на чужеродной эллинской почве свой первоначальный смысл национально-религиозной истории, теперь развернулось перед христианским мышлением символической поэмой вечного Богоискательства, которого там, за исключением текстов отдельных пророков, не было и в помине. Ведь сама принадлежность к семени «богоизбранных» и совершённое обрезание делали излишним какое-либо Бого-искательство. Церковные экзегеты, вытесненные из недоступной им области мистицизма «языческого» мира, будучи за свои поверхностные знания в сакральных науках постоянным предметом насмешек как со стороны «языческих» философов, так и со стороны христиан-гностиков 1, вынуждены были весь пыл своей нереализованной религиозной энергии обратить на оболочку символов. К сожалению, среди этих внешних символов центральными оказались как бы уже отвергнутые символы иудаизма. Как это бывает при создании любой ритуалистической религии, то есть когда внутреннее содержание подменяется внешним замещением, догматизаторы постарались насытить буквальное значение непонятных им ветхозаветных образов аурой особой святости. В результате разрушенный римлянами Иерусалим, переставший к этому времени быть реальным понятием национальной столицы иудейства, для христиан обратился в метафизический символ неземной отчизны человеческого духа вообще; Сион, земля иудейского обетования – оказался достоянием общечеловеческой мистики, превратился в туманные грезы о мире ином; поэзия национально-ориентированных древнееврейских псалмов вдруг обнаружила выражение всяческих порывов общечеловеческого духа к Неведомому, собрав всю мистику мировой тоски 2. И наоборот, лучшие достижения античного мира, которые традиционно отвергала ветхозаветная заносчивость, были оклеветаны и принижены. В результате как ветхозаветное, так и античное наследие в представлении христианских теологов стало больше напоминать мир искаженного зазеркалья. Малое и еле просматривающееся стало видиться большим и цветущим, а огромное и прекрасное – мелким и примитивным.

Д.Д.Данн показал, как происходила доктринальная подмена идеалов древнего христианства на текстологическом уровне: «Столкнувшись с реальной угрозой того, что маркиониты и вален-


[1] Содержание критики см., например, у Цельса, Порфирия, Юлиана (Ранович А.Б. Первоисточники по истории раннего христианства. Античные критики христианства. М., 1990).
[2] Николаев Ю. В поисках Божества. Киев, 1995. С.81-82.


294
Ветхозаветное наследие в христианстве

тиане "приберут к рукам" Павла, они (отцы церкви) должны были продемонстрировать в споре его ортодоксальность (как они её понимали. – А.В.). Но в реальности получилось так, что использовать Павла для защиты ортодоксии они могли лишь искажая его в большинстве этих вопросов...» 1.

Последователи христианства Павла заявляли, что отстаивают истину, невзирая на отдельные авторитеты так называемых «апостольских церквей» , ибо Павел в Послании Галатам тоже писал:

"Мы ни на час не уступили и не покорились, дабы истина благовествования сохранилась у вас. И в знаменитых чем-либо (иерусалимских апостолах. – А.В.), какими бы ни были они когда-либо, для меня нет ничего особенного: Бог не взирает на лице человека. И знаменитые (Петр, Иоанн и Иаков. – А.В.) не возложили на меня ничего более (т.е не могли дать никакого апостольского правопреемства. – А.В.)" (Гал 2.5-6)

«Пытаясь опровергнуть...(антидиктаторское) истолкование этого отрывка, – пишет Д.Д.Данн, – Ириней и Тертуллиан отвергли обычное его прочтение и следовали редкому вариантному чтению, опускающему отрицание:

"им мы уступили и подчинились на время".

Другими словами, – делает вывод Данн, – с этим истолкованием они (Ириней и Тертуллиан) могли построить свое утверждение о том, что Павел в конце концов подчинился авторитету иерусалимских апостолов...

Отцов (церкви. – А.В.), – продолжает Данн, – обычно поражала сила контраста, проводимого Павлом между (ветхозаветным. – А.В.) Законом и Евангелием... Они были готовы идти на любые экзегетические средства, сколь бы натянутыми те ни были, чтобы предотвратить истолкование Павла в маркионовском (антиветхозаветном и антииудейском) смысле» 2. Кирилл Иерусалимский, например, объявил, что Павел будто бы, наоборот, был гонителем христианства только до тех пор, пока не понял, что оно не отменяет, а исполняет ветхозаветный Закон. Пелагий доказывал, что Павел написал свои послания, чтобы показать своё согласие с законом Моисеевым. Но много чаще использовалось доказательство, будто Павел понимал Закон как наставника, ожидающего прихода Христа. 3


[1] Данн Д.Д. Единство и многообразие в Новом Завете: исследование природы первоначального христианства / Пер. с англ. М., ББИ, 1999. С.315.
[2] Там же. С.316.
[3] Там же.


295
Ветхозаветное наследие в христианстве

«Короче говоря, – резюмирует Данн после приведенных им примеров, – во всех этих важных моментах спора между гностицизмом и возникающей ортодоксией Отцы могли сохранить Павла в рамках великой Церкви лишь путем неправильного его толкования» 1. Другими словами, то, что не удалось в посланиях Павла подделать текстуально в более ранние времена, впоследствии было извращено с помощью толкования. «Лишь с Иринея (Лионского), – отмечает Данн, – ортодоксия стала предпринимать решительные усилия к тому, чтобы вырвать богословие Павла из рук еретиков. Но при этом вырисовывался Павел Пастырских посланий (откорректированных или скорее написанных после смерти Павла) 2 и Деяний (апостолов. – А.В.). Павел, противостоящий ереси силой церковного Предания, с готовностью признающий авторитет Двенадцати (апостолов), не знающий разрыва с Иерусалимом. Павел, чья антитеза (ветхозаветного. – А.В.) Закона и благодати (Откровения. – А.В.) была приглушена, а центральное учение об оправдании благодатью через веру еле заметно. "Цена, которую должен был уплатить апостол язычников (Павел), за право остаться в Церкви, состояла в полном отказе от своих личных особенностей и исторического своеобразия" (Бауэр. Orthodoxy, p.227)» 3.

Если хоть в какой-то мере допустить, что за Священными Писаниями при их создании стояло нечто большее, нежели только человеческий гений, возникает вопрос о том, почему Священные Писания даются в конкретное время, конкретному народу и на конкретном языке. Что можно сказать в связи с этим о христианстве, особенно учитывая, что, согласно нашей концепции, оно появилось лишь через сто-двести лет после распятия Иисуса и сопровождалось быстрым отпадением от эллинистического христианства иудеохристиан? Новый Библейский словарь, например, отмечает, что «экстравагантные гипотезы, согласно которым всЕ Евангелия и часть Деяний апостолов были переведены с арамейского (т.е. что были написаны на родном языке апостолов. – А.В.), не находят


[1] Данн Д.Д. Единство и многообразие в Новом Завете: исследование природы первоначального христианства / Пер. с англ. М., ББИ, 1999. С.316.
[2] Д.Д.Данн и ряд других ученых (см.: Новый Библейский словарь, ч.1, с.250) доказывают, что Пастырские послания ап. Павла (1-2 Тим, Тит) написаны уже после смерти Павла и в них отстаивается несвойственный Павлу примат церковного управления и особая роль епископата. А.Гарнак, например, пишет: «ап. Павел, трудно узнаваемый в Пастырских посланиях...» (Гарнак А. История догматов // Сб.: Раннее христианство. В двух томах. Т.2. М., 2001, с.164). - А.В.
[3] Данн Д.Д. Там же. С.320.


296
Ветхозаветное наследие в христианстве

широкого признания среди исследователей... Павел пишет на греческом языке... Различия в стиле Посланий к Ефесянам, Тимофею, Титу и Филимону столь существенны, что многие решили, что они принадлежат не Павлу... Послание к Евреям написано на очень изысканном греческом языке человеком, хорошо знакомым с трудами (греческих. – А.В.) философов» 1.

Мудрецами Востока о явной неслучайности языков, на которых давались Учения в различные эпохи (Веды, Авеста, буддистские шлоки, Новозаветные заповеди и др.), говорится:

"...При изучении Наставлений следует иметь в виду не только содержание их, но и язык, на котором они даны. Учение дается не без причины на определенном языке. Можно исследовать все Учения от давних времен и понять, что данный язык показывает, какому народу надлежит проявить ступень восхождения.

Иногда полагают, что Поучение дается на том языке, который ближе получателю, но такое пояснение недостаточно. Нужно наблюдать причины во всей их полноте. Ничто не бывает случайно. Получатель Учения не случаен, и язык избран по надобности.

Можно видеть, как Наставления давались на разных языках, и всегда эти условия соответствовали важным обстоятельствам, которые имели и мировое значение. Так, язык, на котором дается Учение, – своего рода дар известному народу. Не подумайте, что тем самым Учение теряет мировое значение. Каждая истина общечеловечна, но каждый период имеет свое задание, и каждый народ имеет свою обязанность" (Надземное, § 468) 2.

На каком же языке было дано Учение Христа? Мы знаем, что древнейшее наставление, называющееся «Веды» , было получено на заре человечества так называемыми ариями (совершенными) и что оно в той или иной мере до сегодняшнего дня определяет духовные начала иных мировых учений. Учение Будды было произнесено на языке северных индусов, и именно им было уготовано стать учителями Пифагора, Платона, Дария Гистаспа, Александра Македонского и других величайших мыслителей и реформаторов человечества. Именно один из царей династии Мориа, через три века после смерти Будды, объединил индийские разрозненные царства в единое мощное государство и разослал буддийских монахов во все концы мира для распространения Дхармы (законоположеннос-


[1] Новый Библейский словарь. В двух частях / Пер. с англ. Ч.2. СПб., 2001. С.994-996.
[2] Надземное. 1938 // Агни-йога. Т.IV. М.: Сфера. 1999. С.413.


297
Ветхозаветное наследие в христианстве

ти бытия) и основанного на ней Учения Будды. Один из легендарных Зороастров принес персам обновленное Учение Заратуштры, и через несколько веков после этого персы образовали одну из первых мировых империй, распространяя свою религию на громадные пространства. Надо думать, что в основании расцвета цивилизаций Древней Индии, Древнего Египта, Шумера, Древней Греции, Древнего Китая и архаичной Америки лежали соответствующие Священные Писания, данные на языках создавших эти блестящие цивилизации народов. Даже Библия сообщает, что культура израильтян после получения Законов Моисея поднялась на невиданный до сей поры уровень, обеспечив по сути формирование нового этноса – еврейского народа. То есть религиозное Учение, данное на языке соответствующего народа, становилось одновременно и мощнейшей побудительной силой для грандиозных социальных преобразований, способствовало благоденствию, процветанию и культурному возрождению. Но тогда спрашивается, если считать христианское учение прозвучавшим на еврейском (или арамейском) языке, почему же после этого через два столетия евреи вместе со своим государством практически исчезли с исторической арены и вместо того, чтобы по общеисторическим законам стать ведущим культурообразующим фактором новой эпохи, превратились в изгоев и париев, ненавидящих Учение, которое стало основой нового мира и которое было дано на их родном наречии? В великой христианской цивилизации, возникшей на достижениях античного мира, не обнаруживается ничего созидательного от этноса, которому, казалось бы, было передано Учение, легшее в основание этой самой цивилизации. Вместо этого мы видим талмудические оковы, реакционный национализм и судорожные попытки сохранить остатки богоотвергнутого народа. Как же так? Безусловно, нельзя игнорировать приход Иисуса именно в еврейском народе и заметное, хотя и специфическое, присутствие представителей еврейского народа на различных этапах эволюции христианской цивилизации. Но разве это присутствие является доминирующим и разве ему, а не собственным народам Рим и Византия обязаны своим могуществом и процветанием?

Не на греческом ли языке и не спустя ли годы после смерти исторического Иисуса было дано миру новое Учение? Не являлись ли язычники-эллины, чуждые ветхозаветной доктрине, именно тем кругом, в котором и прозвучало христианское Откровение? Не было ли ими получено Откровение именно на своем родном языке, который записывающий не просто знал, но на котором, прежде



298
Ветхозаветное наследие в христианстве

всего, мыслил? 1. Ведь сколько бы человек ни знал языков, мыслит он обычно в идиомах родного наречия 2.

Вот что говорил Адольф Юлихер 3 о творчестве неизвестного автора, явно не еврея, так называемого теолога-Иоанна, написавшего Четвертое Евангелие. (Заметим, что так называемые иудаизмы Павла, о которых говорит Юлихер, – результат поздних церковных вставок).

"Все же одна оригинальная личность встречается в этой группе... (христианских) работников; это – тот неизвестный, который написал четвертое Евангелие и, вероятно, также первое послание Иоанна. Не подлежит никакому сомнению, что эти два произведения возникли во II веке в Греции и были приписаны переселившемуся в Азию апостолу Иоанну 4. (Далее в тексте «Иоанном» называется этот неизвестный богодухновенный автор. – А.В.). Несомненно также, что их... хотели представить как истину высшего порядка 5. Их характеризует частью некоторая зависимость от древнейших евангелий и от Павла, частью некоторая противоположность им, но не враждебная, а в смысле дальнейшего окончательного разъяснения сокровенного... У «теолога» Иоанна (далее отмечено курсивом. – А.В.) мы находим дальнейшее развитие мыслей Павла; он говорит о евреях только в третьем лице, как о приверженцах чуждой религии...

[1] А.В.Карташев отмечал, что «священные писатели были вполне живыми людьми, с индивидуальными свойствами ума, местной культуры, ограниченных знаний, с разным искусством писательства, владения языком, стилем и т.п., а не безличными автоматами, через которых прямо, нечеловеческими словами вещал Дух Божий. Такое представление святые отцы резко отвергали как монтанистское суеверие» (Карташев А.В. Свобода научно-богословских исследований и церковный авторитет // Сб.: Карташев А.В. Церковь. История. Россия: Статьи и выступления. М., 1996, с.38).
[2] Сказанное восточным мудрецом о языках, на которых давались Писания, между прочим, побуждает нас задуматься о том, не является ли XX век таким же, как первое столетие христианской эры, поворотным для судеб по меньшей мере двух третей человечества? И если это так, то особенно важно понять, какой народ в XX веке стоял в центре всех событий и благодаря какому народу, его жертвенности и подвигу, мир оказался искуплен и сохранен? Отвечая на эти вопросы, можно выявить и тот язык, на котором удостоено в наступившей новой эпохе прозвучать Новому Завету. – А.В.
[3] А.Юлихер принадлежит к либеральной протестантской теологии, представленной такими учеными, как Гарнак и Хольцман.
[4] Апостол Иоанн написал Апокалипсис – явно каббалистическое произведение. Совершенно иной язык и образ мысли демонстрирует «Иоанн» – автор Четвертого Евангелия. – А.В.
[5] Иоанн, автор Четвертого Евангелия, как мы показали, не имеет никакого отношения к апостолу Иоанну, автору Апокалипсиса.


299
Ветхозаветное наследие в христианстве

Всякие рассуждения о значении Моисеева закона, с его точки зрения, излишни, так как вся благодать исходит от Христа и зависит от веры. По-видимому, Иоанн еще больше, чем Павел, настаивает на спиритуализме, презрении к плоти и ко всему тленному. Наиболее важные в историко-религиозном отношении следующие пункты: Иоанн с тонким тактом устраняет большую половину теологических конструкций Павла, которые, являясь настоящими плодами еврейской учености, скорее должны были оттолкнуть, чем привлечь эллинскую мысль... Тем энергичнее защищает он мистическую веру в Христа: Христос в нас, и мы в нем, подобно виноградным лозам в винограднике. Эту Христову методику он развивает и дальше, доходя до воззрений, близких к пантеизму, и до убеждения, что в мире почти нет места для действительного существования зла.

С другой стороны, однако, он облегчает читателю возможность представить себе вознесенного Христа торжественно восседающим одесную Отца и в то же время наполняющим сердца верующих. По учению Иоанна, воскресши, Христос оставляет на земле Своего заместителя – Параклета 1, небесного духа-помощника. Хотя Параклет не будет ничего черпать из себя, а получит все от Сына, он все же является принципом прогресса, так как он будет провозглашать в свое время то, что Христос изначала не счел нужным сообщить человечеству. Идея эта имела громадное значение; она оправдывала все дальнейшее развитие христианства в будущем, приспособление его к новым истинам. С точки зрения неизвестного автора разбираемых произведений (Иоанна), исторический Иисус, т.е. Иисус синоптических евангелий, не сказал еще последнего слова откровения (т.е. передача учения Нового Завета еще не завершилась эпохой исторических апостолов и продолжается новыми авторами. – А.В.). Эсхатологических тенденций (о последних временах. – А.В.) у Иоанна не замечается; время исполнения пророчества (о Втором Пришествии Христа. – А.В.) наступило уже в данный момент для всех обладающих Христом; это завершение, как нечто духовное, как полное слияние с Богом – «лицезрение Бога» , не связано ни с ка-


[1] Параклит (параклет), греч. parakletos – утешитель. В Евангелии от Иоанна говорится: «И Я умолю Отца, и даст вам другого Утешителя, да пребудет с вами вовек... Утешитель же, Дух Святый, Которого пошлет Отец во имя Мое, научит вас всему и напомнит вам все, что Я говорил вам... Когда же приидет Утешитель, Которого Я пошлю вам от Отца, Дух истины, Который от Отца исходит, Он будет свидетельствовать о Мне...» (Ин 14.16, 26; 15.26 ). В гностицизме, а также у монтанистов и в других раннехристианских сектах Параклет понимался в значении носителя духовного начала мира, Спасителя, с приходом которого утверждается царство духа. Позднее это имя стало претенциозно отождествлятья с основателем секты монтанистов. – А.В.


300
Ветхозаветное наследие в христианстве

ким определенным местом: вера и надежда здесь почти совершенно сливаются воедино.

В учении о Христе Иоанн идет дальше Павла, приближая Христа к Богу; «все, что принадлежит Отцу, принадлежит и Мне», – говорит у него странствующий по земле Иисус, а также «Аз и Отец едино есмы». Одновременно с этим Иоанн придает еще не воплотившемуся Сыну Божию новое значение в небесной иерархии: Он есть «Логос», не только первенец среди многих братьев, но единственный («единорожденный»), не только первый из созданий, но Тот, Который уже существовал изначала: божественная премудрость, мировая идея; не только идеал человека, но жизнь и свет, изначала у Бога пребывающий, сам – Бог. Однако Отец есть «Бог вообще», а Иисус – просто Бог. Неустанно повторяется, что все, чем обладает Иисус, Им получено от Отца, что Он послан Отцом в мир для того, чтобы тем людям, которые не всецело принадлежат миру, а наделены некоторыми свойствами Логоса, свидетельствовать об Отце, чтобы этим путем людьми овладела любовь высшего порядка, подобная той, которая существует между Отцом и Сыном. Иоанн неохотно принял бы установленный позднее в Никее догмат единосущности Отца и Сына, так как ему необходимо было удержать различие между Ними, разницу, существование которой только и объясняет ему земную жизнь Логоса 1. Бога никто никогда не видал, и для того, чтобы люди могли найти путь к Богу, Логос, познавший Отца, как Самого Себя, и по Своему существу не столь удаленный от видимого мира, обязанного Ему своим существованием, должен был стать плотью, жить среди нас и показать нам Свою славу, через которую просвечивает полное величие Отца. Иоанн сделал громадную уступку эллинской мысли (так считает А.Юлихер. – А.В.), введя понятие о Логосе, заимствованное им из греческой философии. Это построение внушало уважение крупнейшим из греческих философов, которые насмешливо относились к еврейским разрядам ангелов и войскам демонов. Простота, с которой Иоанн лишь констатирует воплощение идеи (собственно говоря, воплощение Божества в той Его части, которая обращена к миру, мирового плана, как объекта Божественного восторга и субъекта Божественной созидательной деятельности), без размышления о способах этого воплощения и сомнения в возможности его, носила более величавый отпечаток, чем подделывающаяся под народные вкусы греков полурационалистическая, полумифологическая попытка Матфея и Луки (вернее таких корректоров, как Ириней Лионский. – А.В.) объяснить дуализм


[1] О различении Бога и Христа в представлении древних христиан см. «Кумран и Христос», глава IX.2 «Природа Христа».


301
Ветхозаветное наследие в христианстве

Христа, его Богочеловечность, из акта Его происхождения. Если Христос есть главный объект христианской веры и высота религиозного учения определяется высотой Его объекта, то Иоанн своим учением о Логосе смелее всех защищает божественность христианской религии; его теория Логоса не позволяла ему в то же время забывать, что для нас нужны не только всемогущество, правдивость и справедливость в нашем Боге, но что прежде всего и более всего для нашей религии и нравственности необходима любовь" 1.

На Евангелие Евреев, бывшее в ходу до конца IV в. 2 и ставшее, судя по всему, источником синоптических евангелий, ориентировались эбиониты, назареи, кумраниты, Петр и пр. 3. Евангелие же от Иоанна было, наоборот, принято эллинистами, в первую очередь так называемыми «гностиками». Вероятно, Иринею Лионскому стоило больших усилий решиться включить это Евангелие в церковный канон. Б.М.Мецгер сообщает, что «в Палестине широко известно было лишь Евангелие от Матфея, а в Малой Азии (колыбели христианства Павла. – А.В.) с самого начала пользовались только Евангелием от Иоанна...» 4; и, наоборот, «на Западе Апокалипсис был принят со времен Иустина Мученика (сер. II в.), а на Востоке признание его натолкнулось на большие трудности» 5. Совершенно очевидно, что на Востоке и на Западе весьма по-разному понимали христианское учение.

Апологеты церкви были заинтересованы в максимально широкой социальной базе христианства. Но обладая только Евангелием на арамейском языке (протоевангелием синоптиков), предназначенным в основном для иудеев (лиц, воспитанных и продолжающих жить в иудейской традиции), христианство замкнулось бы в тесном мирке диаспоры и еврейского изолированного квартала. Философия же Евангелия от Иоанна превращала христианство в вершину эллинистической мысли, а значит, открывало христианству широкую дорогу повсеместного признания.


[1] Юлихер А. Религия Иисуса и начала христианства до Никейского собора // Сб.: Раннее христианство. В двух томах. Т.1. М., 2001. С.252-255.
[2] Мецгер Б.М. Канон Нового Завета: Возникновение, развитие, значение. М., ББИ, 1998. С.168.
[3] Евсевий пишет: «Матфей первоначально проповедовал евреям; собравшись же и к другим народам, вручил им свое Евангелие, написанное на родном языке. Отзываемый от них, он оставил им взамен себя свое Писание» (ЦИ.III.24.6).
[4] Мецгер Б.М. Там же. С.257.
[5] Там же. С.253.


302
Ветхозаветное наследие в христианстве

Имена тех, кто оказался опорой и распространителями эллинистического христианства, за исключением ап. Павла и нескольких христиан-гностиков, история не сохранила. Подобное бывает весьма часто, когда великие события происходят как бы сами собой, либо же их вдохновителями и проводниками называют фигуры, которые больше являются идолами для поклонения, культовыми символами, нежели реальными вершителями и созидателями. Но это совсем не значит, что грандиозные события не имеют своих подлинных героев, хотя их имена иногда остаются у хронистов незамеченными.

***

Проповедь Павла среди эллинов должна была стать несравненно более успешной, чем в Иудее. Трудно представить более удачное сочетание условий в мире для распространения новой религии, нежели сложившиеся перед явлением Христа. Прежде всего, мир во многом был готов к принятию христианской вести благодаря греческой философии. Как писал С.Н.Трубецкой: «В древности метафизика 1 первая восстала против языческого многобожия и проповедала единого духовного Бога разумною проповедью. Метафизика приготовила всё просвещенное человечество древнего мира к разумному усвоению начал христианства» 2. Распространение эллинизма к тому времени по всему миру было тотальным, включая и расселение по всему миру самих греков. Даже крупные города Италии были ими переполнены. Римский поэт Ювенал (ок. 60 - ок. 140) жаловался в одной из своих сатир, что в городе стало невозможно жить: кругом одни греки! О масштабах этого процесса свидетельствует, в частности, то, что на надгробиях рабов и вольноотпущенников археологи находят здесь чаще греческие имена, чем римские 3. Империя Александра Великого, затем Птолемеи и Селевкиды, Римская империя устранили границы между многими народами, создав благоприятные условия для взаимообмена верованиями и учениями. Упорство, с каким иудействующий Петр и иже с ним противились распространению христианской Вести в этом универсальном эллинском мире, только показывает глубину их непонимания движущих сил и перспектив истории. На фоне такого узкоплеменного кругозора апостол Павел, презревший ветхозаветные путы, выглядит поистине Гулливером.


[1] В лице лучших античных мыслителей. - А.В.
[2] Трубецкой С.Н. Собр. соч. Т.III. М., 1909. С.30-31.
[3] Косидовский З. Библейские сказания; Сказания евангелистов. М., 1991. С.310.


303
Ветхозаветное наследие в христианстве

Христианские церкви гностического или мистического направления наверняка имели не известные нам сегодня Священные тексты и Священное Предание, согласно которым первоначальное христианство не было ограничено пределами синагог и еврейских общин. Пример буддизма и парсизма (зороастризма) показывает, что новые религии легко распространялись среди этнически разных народов. Христианизация той же Европы произошла благодаря деятельности отнюдь не иудеев. Почему же нужно полагать, что первыми христианскими общинами за пределами Иудеи были исключительно общины еврейской диаспоры? В лучшем случае в еврейских кварталах доминировали сторонники Петра, но последователями и сторонниками Павла – апостола язычников – должны были стать вчерашние язычники. Понятно, что все свидетельства об иной истории возникновения христианства последующие защитники церковной «апостольской преемственности» должны были уничтожить. В результате сложился односторонний миф, который и сегодня выдается за правду. Так, философ и историк В.Дюрант (1885 – 1981), следуя укоренившемуся стереотипу, пишет:

"Его (Петра) миссии в Малой Азии и Риме, должно быть, способствовали сохранению в христианстве многих элементов иудаизма. Через посредничество Петра и других апостолов оно унаследовало иудейский монотеизм, пуританизм и эсхатологию. Благодаря им и Павлу Ветхий Завет стал для христиан первого столетия нашей эры единственной Библией. До 70 г. христианство проповедовалось преимущественно в синагогах и среди евреев. Форма, церемониал и культовые облачения иудеев перешли в христианский ритуал. Пасхальный жертвенный ягненок был сублимирован в образе Agnus Dei – искупительного Божественного Агнца католической мессы. Назначение старейшин (presbyteri, «священники»), которым поручалось руководить церквами, было перенято из иудейской практики и управления синагогами. Многие иудейские праздники – например, Пасха и Пятидесятница – были приняты в христианский календарь, хотя их содержание и время проведения были изменены. Иудейское рассеяние способствовало стремительному распространению христианства; частые переезды евреев из города в город, их связи со всеми уголками Империи наряду с торговлей, римскими дорогами и римским миром открыли путь набирающему силы христианству. В лице Христа и Петра христианство было иудейским; в лице Павла оно стало наполовину греческим..."
1.

[1] Дюрант В. Цезарь и Христос. М., 1995. С.627.


304
Ветхозаветное наследие в христианстве

Удивительно, но за исключением, быть может, Пасхи, Пятидесятницы и признания Дюрантом грецизации Павла, все остальное, сообщенное о раннем христианстве, представляет собой церковный вымысел. О псевдомонотеизме и подлинном моральном облике предхристианского иудаизма, о его первосвященниках и фарисеях мы подробно рассказывали в книге «Кумран и Христос». Там же, в соответствии с достижениями сравнительного религиоведения, показывались отнюдь не иудаистские истоки христианской обрядности и ритуала. Устройство братских общин известно было у ессеев, терапевтов и кумранитов, которые в свою очередь восприняли эту практику от буддийских миссионеров 1. Вполне возможно, во II в. н.э. иудаистский элемент в связи с проникновением в догматическую церковь доктрины Ветхого Завета стал усиливаться, однако нет оснований считать ранних последователей Павла в какой-либо мере зараженными иудейской практикой и идеологией. Принятая в церкви история раннего христианства не является историей в прямом смысле этого слова, а представляет собою дополнение к сооруженной догме.


[1] Один из родоначальников современного сравнительного религиоведения, Макс Мюллер, о сходстве атрибутики в буддизме и христианстве писал: «Покойный аббат Хак (бывший папский миссионер среди тибетцев. – А.В.) указал на сходство между буддийскими и католическими церемониями с такою наивностью, что, к своему удивлению, обнаружил, что его прекрасная книга "Путешествия по Тибету" помещена в "Указателе" (перечень запрещенных церковью книг. – А.В.). "Нельзя не поразиться, – он пишет, – их великим сходством с католическими обрядами. Посох епископа, митра, далматик, круглая шляпа, которую великие ламы носят во время путешествий... мессы, двойной хор, пение псалмов, изгнание духов, кадильница с пятью цепями к ней, открывание и закрывание по желанию, благословения лам, которые простирают свою правую руку над верующими, четки, девственность духовенства, эпитимии, уединения, культ Святых, пост, процессии, литания, освященная вода – таковы сходства буддистов с нами". Он еще мог бы добавить к этому тонзуры, реликвии и исповедальни» (Макс Мюллер. Chips of a German Workshop. V.I., p.187). Буддизм возник на пять столетий ранее христианства и к I в. н.э. проделал громадный ритуалистический и мифотворческий путь, выработал основы культа, имел развитый монастырский Устав и т.п. Поток заимствований протекал исключительно от буддистских общин к христианским и ессейским, но никак не наоборот. Предполагается, что ессеи, терапевты и кумраниты принципы монашеской организации усвоили от буддийских проповедников, в свое время разосланных царем Ашокой по всему миру. Е.П.Блаватская, ссылаясь на Плиния (23-79 гг. н.э.), заявляет, что «буддийские миссионеры... по словам Плиния, обосновались на берегах Мертвого моря задолго до его времени» (Блаватская Е.П. Разоблаченная Изида, т.2, с.130). См. также в нашем исследовании с. 259, 281, 404, 412, 414, 416, 420, и: Владимиров А. Кумран и Христос. М., 2002. С.91, 94, 609-610.


305
Ветхозаветное наследие в христианстве

В результате, согласно церковной версии, получилось, за неимением прочих свидетельств, что среди распространителей нового учения оказались одни евреи и их первые проповеди за пределами Иудеи происходили якобы в одних синагогах. Но иудеи древнего мира всегда жили сплоченно и изолированно, причем окружающие их народы проникались неприятием к «богоизбранному народу», можно сказать, вместе с молоком матери 1. Как же могли иудеи, так называемые «руководители церквей», при крайней неприязни населения к евреям, равно как при их высокомерном представлении о мировой пастырской роли евреев, при их мелочном соблюдении всех предписаний иудаизма, преодолеть отчуждение окружающих народов и создать всемирное христианское братство? Известно, что ессеи, терапевты, кумраниты, эбиониты (наиболее вероятные потомки последних учеников и родственников Иисуса Христа) – в основном жили замкнутыми общинами. Таких израильтян, последователей Иисуса Христа, как апостол Павел, т.е. восставших против иудаизма, расширивших свое сознание и полностью избавившихся от ветхозаветного наваждения, были единицы, но никак не сотни и не тысячи. Те, кто вышел из иудаизма и перестал считаться с ветхозаветной обрядностью, по убеждениям становились эллинистами, в культурном смысле – эллинами, т.е. лицами, не считающими себя отделенными от прочего человечества. Поэтому искомые сотни и тысячи, подготовленные эллинской культурой к восприятию христианства, были как раз представителями самых различных национальностей Империи, не закрепощенных узостью взглядов и верящих в будущее, а вовсе не фанатичными поборниками «избранности» и «обрезания», бесконечно цепляющимися за ветхозаветное прошлое. Разумеется, среди эллинистов (эллинистических христиан) Ранней церкви отношение к иудеям, «распявшим Христа», и к ветхозаветной культуре должно было быть более чем настороженным. Должен был появиться громадный пласт христианской литературы антиветхозаветной направленности, от которой до нашего времени сохранилась лишь малая часть. Эти произведения условно можно разделить на три категории: 1) фрагменты, сохранившиеся до сих пор в каноническом корпусе церкви; 2) трактаты, изъятые впоследствии из канона, и, наконец, 3) гностические (тайные) и прочие апокрифические тексты.


[1] См. Гл. IV.4.

[
Постоянный адрес статьи в интернете http://vav.ru/book.php?idbook=1&idpart=3&idchapter=6&idsub=24]